* * *
Что-то долго не приходит
Новых строк пора.
Карандаш скользит, выводит,
Да не те слова.
Затерялась рифма где-то
В сонме быстрых дней,
Может, в золоте рассветов,
В росах средь полей.
Может, в лес дремучий, темный
Забрела пока
Или просто птицей вольной
Взмыла в облака.
Впрочем, что ж — пускай летает,
Бродит средь полей,
У нее судьба такая,
Ей-то, знать, видней.
Быть свободной, вольной птицей
Лучше ведь всегда,
Чем опять со мной томиться
В грусти у стола.



Безмолвие

Воспеть красу родного края,
Его поля, леса, простор,
Рябинку с красными кистями,
Ручья бурливый разговор.
Все рассказать стихом негромким,
Простые подобрав слова,
Про пенье птиц на ясной зорьке,
Когда блестит в росе трава,
Про шорох трав в ночном покое,
Про лунный свет и свет звезды…
Но лишь тетрадь свою раскрою,
Взгляну на чистые листы,
Как понимаю: край любимый,
Родная, отчая земля,
С какою песнею сравнима
Твоя негромкая краса?
Любые строчки здесь бледнеют,
Любые краски не к лицу.
Я лучше преклоню колени
И долго-долго помолчу.



* * *
Слова простые: солнце, небо,
Закат, рассвет, любовь и зло.
Они — как имя человека,
Что при рождении дано.
Попробуй взять и переставить,
Одно с другим перемешать.
И сразу мир, как раб, восстанет,
И трудно будет все понять.
Все изначально без обмана,
Все суть, все смысл, все тайный крест,
Когда приходит пониманье
И осознание чудес.
Цветок к цветку, роса к росинке,
Простор небес, их глубина.
А что пристойнее морщинки,
Что поселилась в складке рта?
Изгибы губ, слов беспредельность,
И подсознанье, вспышка, взрыв,
И наша боль и исступленье,
Когда твердим слова молитв.



* * *
Что звуки все, когда не сложишь песню?
Коснусь струны — она и зазвучит,
Но все не в такт и вовсе без надежды
Когда-нибудь мелодию сложить.
Я рассмеюсь, потом опять заплачу,
Спрошу сквозь слезы: «В чем моя вина?
Без песен, что, я ничего не значу,
А вдруг оборвана струна?..»



* * *
Вечер. И вновь за окошком огни.
Светит луна, звезды мирно мерцают.
Сердце в предчувствии первой строки
Бьется в груди, словно птица живая.
Как ты прекрасен, волшебный сей миг,
Миг вдохновенья, рождения слова!
Тоненьким лучиком, будто из тьмы,
Снова стихи на бумагу исходят.



* * *
Хорошо писать стихи,
Если они пишутся.
Все слова тогда легки —
Им привольно дышится.
Успевает лишь перо
В рифмы все подгадывать,
Словно кости домино
На столе раскладывать.



* * *
Пишу негромкие стихи,
Слова роняя, будто слезы.
Ты их сурово не суди,
В них боль моя, мои в них грезы.
Я о душе своей пишу
Измученной, но все живущей,
Нет, не пишу, скорей, дышу
Строкой негромкой, всемогущей.
О горе громко не кричат,
Его несут, как ношу, тяжко
За шагом шаг, не пряча взгляд,
В надежде обрести и счастье.
Пишу негромкие стихи…




* * *
Я равнодушна к строгим рифмам.
Пусть строчки льются из души.
Мне совершенно не обидно,
Что далеки мои стихи
От тех канонов, что пристойно
Поэту точно соблюдать.
Я жажду дать им жизни вольной,
А не в размерах их держать.



* * *
Что говорить, она, конечно, есть —
Та зависть к строчкам, не тобой рожденным.
Души чужой волшебный всплеск
Средь бытия — костер ее зажженный.
Я понимаю тяжесть ремесла
Из слов лепить прекрасный образ мира.
И, ненавидя и любя,
В слова входить, как скульптор входит в глину.
На эту боль навек обречена
Без права на пощаду, снисхожденье,
Вкусившая однажды хмель вина —
Рожденного тобой стихотворенья.



* * *
И сердце потянулось вновь к перу,
И строчки побежали по бумаге.
Покуда я пишу, я и живу,
И знаю: не одна я, вместе с вами.
Пускай все в жизни вышло нелегко,
Но клясть судьбу — не знаю доли горше.
Писало б только хорошо мое перо,
Да мама бы жила подольше.



* * *
О счастье петь боюсь —
Мне так легко сфальшивить.
Запрячу боль за грусть,
Чтоб ею не обидеть.
Запрячу горечь в смех
Почти совсем веселый,
Чтоб быть и мне средь тех,
Балованных судьбою.
Меж повседневных дел,
Порой таких жестоких,
О счастье петь — удел,
Наверное, немногих.
Но тот, кто все же спел
Назло своим несчастьям,
Наверное, сумел
Над звездами подняться.



* * *
Сочиняю стихи ночами,
Строчку к строчке леплю в тиши
И дождаться рассвета не чаю,
Вся во власти своей души.
Ветер в окна стучит чуть слышно,
В небе светится лик луны.
Карандаш мой скребется мышью,
Торопливо чертит листы.
Город спит, утонув во мраке.
Вся планета, наверно, спит.
Фонари — огневые знаки,
Будто чей-то застывший крик.
Беспокойно сегодня в мире.
Детский плач, самолетов вой,
За стенами своей квартиры
Остро чувствую эту боль.
За стенами своей квартиры
Словно слышу их голоса,
И строку за строкой торопливо
На бумагу кладет рука.
Очень больно и горько сердцу,
Будто рвется с судьбою нить,
А ведь мне так хотелось песню
Из ночи своей в день впустить.



* * *
Меня томит невысказанность ночью,
Лишает сна, покоя до утра.
Я бьюсь, как обреченная, над строчкой,
Но все не те приходят вновь слова.
Огромный мир — костер страстей кипучих
И таинство простого бытия,
Где счастье, боль, как сестры, неразлучны,
Как день и ночь, как крик и тишина.
Я мир постигнуть этот жажду сердцем,
Постичь и выразить, свой образ обретя,
Чтобы невысказанность,
перелившись в песню,
Скользнула мыслью яркой вдруг с пера.



* * *
Все дальше, и тише, и реже
Дыхание музы моей,
Слова нахожу, как и прежде,
Но пишется все тяжелей.
И строки грустней и короче
Ложатся на белый листок,
Как будто бы так, между прочим,
Давно надоевший итог.
Наверно, я просто устала,
А, может быть, боль отлегла,
Но что-то все гонит упрямо
Меня от ночного стола.
Какое-то странное чувство
Снисходит на сердце порой,
И я обучаюсь искусству
Быть просто самою собой.