С раннего детства мои глаза устремлены к Небу. Возможно, этому способствовал факт рождения в сельской местности, в поселке с красивым названием Зимовники, в котором и живу всю жизнь, не считая временных отъездов. Ничто не застит неба — ни многоэтажек, ни многочисленных, как в городе, фонарей — степь.

Летом спали под открытым небом: настил из досок, на нем – матрац или ватное одеяло, подушка и легкое одеяло. Ложилась едва стемнеет, смотрела, как надо мной, словно по волшебству, один за другим вспыхивали светлячки звезд. И почему-то хотелось петь. Благо, песни со мной — с пеленок. Это характерно русская черта: поющие семьи.

Где-то лет в девять завела общую тетрадку, записывала в нее песни, но уже не народные, а эстрадные. Такие тетрадки были у моих подружек. Лет в двенадцать в тетради одной из подружек увидела песню «Альтаир». Точнее, просто стихи, ибо мотива и она не знала, тоже откуда-то списала. И тогда это стихотворение само зазвучало в моей душе, стала напевать его на возникшую мелодию.

Со временем так и не удалось услышать «Альтаир» в композиторском варианте. Песня осталась как бы моей. Вот припев и последние два куплета.

Часто на деревянном настиле располагались компанией: двоюродные сестренки Таня и Света, друг-сосед Толька, присоединялся, бывает, и мой старший брат Володя. Хор получался внушительный.

Родители, уставшие за день, гасили наш певческий энтузиазм. Тогда мы играли в звезды. Выискивали постоянные скопления звезд, объясняли, какой формы, на что похожи очертания, и присваивали себе «открытия».

Видели летящие «звездочки» спутников, с восторгом следили, как огонек пересекает из конца в конец небо. И конечно же, мечтали, воображали себя космонавтами, первооткрывателями новых планет с собратьями по Разуму.

В полнолуние любовались загадочным шаром, на котором то отчетливо проявлялись причудливые темноватые узоры, то исчезали, и Луна изменяла оттенки света.

Один раз (я уже была студенткой) эта родная сестрица Земли вызвала у меня испуг. Не спалось. На исходе короткой июльской ночи вышла на крыльцо и пережила настоящий шок: прямо на уровне глаз передо мной висел огромный красный шар. Казалось, он опустился на верхушку высокой старой ивы, ибо верхние ее ветки как бы отпечатались на поверхности круга. Тогда даже мысль пронзила, что вот и сбывается предсказание о конце света, которым нас время от времени пугают. Сейчас этот красный демон рухнет, и Земля взорвется! Сообразив, что к чему — рассмеялась.

Ира под «крышей» имела в виду посещение обсерватории. А мы в детстве в прямом смысле лазили на крыши: позагорать, поиграть «в облака».

Замечательное зрелище — плывущие облака! Можно сказать, они — естественная мультипликация природы, или – текучая скульптура. Такая игра развивает наблюдательность, фантазию. Рассказывали друг другу, кто и что видит в очертаниях облаков.

А еще с крыши так здорово пускать мыльные пузыри! Растворяли кусочек хозяйственного мыла во флаконе с водой, находили подходящие соломинки или скручивали из бумаги трубочки. И сами творили тысячи воздушных радуг, отправляя их в полет. Соревновались, у кого больше, красивей получится пузырь, дольше продержится, выше взлетит.

И под крышей играли — на чердаках, воображая себя землянами, прилетевшими осваивать дикую, темную планету, едва пригодную для жизни. Когда в слуховое окошко заглядывало солнышко и на чердаке значительно светлело, это было как бы нашим достижением, устраивался праздник Света.

Детство… Не знаю, как у других, а по отношению ко мне верно утверждение, что восприятие мира, заложенное в детстве, остается с человеком на всю жизнь.

На крышу уже не взобраться. Да и сельские крыши — не высота по сравнению с городскими балконами. Но взгляд по-прежнему стремится вверх. Особенно летними ночами. В моих стихах много Неба с его удивительным миром. Даже как-то сама собой из стихов сложилась книжечка «Танец в облаках».